По следу чужого бога Сет шел как одержимый.
Если страстное желание содрать с заигравшегося божка шкуру можно назвать непреодолимой манией; если неудержимое стремление задать пару каверзных вопросов замотанному собственными кишками ацтеку (среди которых лидировал простой «А такие игры тебе нравятся, сука?») походило на навязчивую фиксацию, то да, Сет определенно был одержимым. В самом поганейшем смысле и со всем набором неприятных сопутствующих последствий – как для себя, так и для окружающих. Особенно для окружающих. Так уж исторически сложилось – где появлялся Сет, сразу возникал ворох проблем.
Играть в команде пустынному всегда было непросто. Нет, сказав так, он бы сильно покривил душой. Действовать сообща для бога хаоса было примерно как… станцевать танго с Гором вместо партнерши. Масштабно, разрушительно и предсказуемо.
Иными словами – полный блядский пиздец.
Правда, в этот раз команда подобралась крайне подходящая, лучше, чем он мог бы пожелать.
В соседнюю грязную Мексику с ним отправился один из немногих, с кем бог хаоса прошел бы простейший человеческий тест на доверие. Но даже Энлиля, с кем его связывали долгие тысячелетия буйной дружбы и неисчислимое количество выпитого шумерского вина, Сет не стал бы втягивать в авантюру личной мести. Хотя бы потому, что она была личной. Хорошее такое слово, есть в нем что-то сакральное. Эдакое единение убийцы и жертвы, все прелести последнего вздоха и затухающих отблесков жизни на дне зрачков… В сознании бога хаоса псевдосентиментальная чушь отзывалась изрядной долей едкого сарказма - Сету было совершенно неважно, сдохнет ацтек от его рук наедине или на сцене под светом софитов.
Он был нацелен на результат и только.
Причина, по которой сразу два бога проявили внимание к замшелой стране, крылась в наследии предприимчивого ацтека, а оно выглядело многообещающим и заслуживало, чтобы взглянуть поближе. Действенность и эффективность оного и Сет, и Энлиль уже успели оценить, когда силой шумерского пантеона заново превращали песчаного в бога. Пожалуй, Тескатлипока, виновник торжества и гвоздь туристической программы шумерско-египетского тандема, заслуживал определенной похвалы. Смог же, паскудник, записать на свой счет и убиенных божков, и внезапное прибавление в пастве. Конечно, если приглядеться пристальнее, все это выглядело уныло – эдакое таскание объедков из-под носа монотеистов, но многовековое давление прочно вставших на ноги религий очень ясно дало понять, что громкое и гордое «все или ничего» уже давно перестало действовать. Языческим богам оставалось хитрить, вертеться и отщипывать по кусочку от чужой паствы. Тескатлипока в этом преуспел. Ну, почти – пока чувство собственной гадливости не перевесило здравомыслие, коим, бесспорно, было бы убийство пустынного бога.
И вот они в Мексике, вернее – в самой ее заднице. На мгновение Сет даже засомневался, что им выдали правильный адрес – пусть даже лгать с их методом дознания было и непросто. Как ни крути, старую школу не пропьешь. Слишком уж непотребным оказалось местечко для ацтека с прогрессирующей манией величия. Но нет… еще несколько шагов в нужном направлении, и бог хаоса почувствовал ну очень хорошо знакомое ощущение чужой ауры. Не конкретного божка, а общее – блядского пантеона краснокожих ублюдков.
Местные на них посматривали как на потенциальную добычу. Две "белоснежки" в центре черного пятна Мехико. Как ни поживиться.
- Сюда бы твоего крокодила, - заметив навязчивое чужое внимание, вполголоса оборонил Сутех, - он бы оценил.
[AVA]http://s9.uploads.ru/zV1GD.jpg[/AVA]

В общем-то, Энлиль сразу понял, чем ацтек так не понравился Сету. Ну кто же начинает общение с грубости? Оно, конечно, понятно, что в Америке могут жить только варвары, но пора бы уже, наверное, как-то цивилизоваться, если уж даже у местных божков было для этого несколько тысяч лет. И всех-то приходится воспитывать!
Шумер пощелкал языком, отвлекая внимание на себя.

– Тескатлипока, дорогой, где твои манеры? – душевно поинтересовался он и коротко представился: – Энлиль. Извини, руки не подам. Ты себя недостаточно хорошо вел.

Он ухмыльнулся. Сет был не в пример более краток. Он ударил по ацтеку, и от темной энергии египетской силы, разлившейся по грязному притону, воздух стал жарким и сухим, как ветер в пустыне. От энергетики Сета веяло смертью и разрушением. При всех (спорных) достоинствах, которые в нем находил шумер, на универсального донора Сутех в этом смысле, определенно, не тянул. Однако общие южные корни и долгий опыт сосуществования имели свой положительный эффект: отголоски волны, направленной Сетом на Тескатлипоку, мягко обогнули Энлиля, не заставляя его предпринимать для этого ровным счетом никаких усилий.

Поддерживать атаку Пустынного шумер не торопился. Во-первых, за Сетом было право мести, и вклиниваться в поединок без особой надобности, да еще на раннем этапе, Энлиль считал проявлением неуважения к своему спутнику. Во-вторых, это было элементарно нецелесообразно: собственную энергию можно было и приберечь на случай, если Сету потребуется прикрытие или помощь в изничтожении противника, если тот вдруг достанет неожиданный козырь из рукава.

Так что Энлиль переместился в сторону с таким расчетом, чтобы мысленно проведенные линии между тремя присутствующими божествами могли составить прямоугольный треугольник, и принялся наблюдать. Любопытно было посмотреть, чем ацтек ответит на атаку: как-то так вышло, что за долгие годы своего существования с Тескатлипокой глава шумерского пантеона до сих пор ни разу не сталкивался, поэтому для Энлиля он был сейчас чем-то вроде нового экспоната в музее, который можно или выставить на центральную витрину, или оставить пылиться на складе.

– Сервис в ваших краях просто отвратительный, – согласился Энлиль, задумчиво наблюдая, как стараниями египтянина песчаная волна накатывает на ацтека следом за мертвенной. Размениваться на разговоры с Сетом Тескатлипока уже не стал – просто ударил в ответ. Шумер расплылся в счастливой улыбке: «вождь краснокожих» использовал для атаки энергию родной для Энлиля стихии. В такой ситуации он просто не мог удержаться и остаться в стороне. Владыка воздуха сделал небрежный, но быстрый жест рукой, как будто отгонял надоедливую муху, – и порыв холодного ветра, отправившийся навстречу Пустынному, с размаху разбился о невидимую преграду, заставившую его повернуть вспять уже хотя бы потому, что ничто не появляется ниоткуда и не исчезает в никуда. Тем более потоки божественной силы.
– Ой, – только и сказал Энлиль, пожал плечами с видом «упс, так получилось» и чуть надавил на выстроенный воздушный барьер, подталкивая его поближе к ацтеку и подальше от Сета, давая этой «стене» импульс к движению и, наконец, отпуская.

Темная сущность бога хаоса каждой клеточкой своего божественного тела упивалась происходящим. И столкновением чужой энергии, и горчащим привкусом злорадства, и предвкушением очень скорой смерти одной ацтекской выскочки.
- Беги, Покахонтас, - с усмешкой тихо оборонил Сет, не сомневаясь, что Тескатлипока его услышал. Улыбнулся насмешливо еще шире, обнажив зубы.
Пустынный почувствовал, как вокруг бога ночи закручивается спираль темной, схожей с его силы, как воплощением холодного вихря она устремилась к нему. Шквалистый порыв воздуха должен был опрокинуть его на спину, вместо хлесткого удара до него долетел лишь слабый ветерок вместе с остатками песчаной пыли, тут же послушно свернувшейся у ног. Одновременно по грязной хибаре разошлась сила уже совсем иного толка – сила владыки воздуха. Энлиль не оставил без внимания попытку посягательства на воздушное пространство.
Провальная попытка Тескатлипоки подарила Сету несколько драгоценных мгновений. Стараниями шумера лишенный необходимости защищаться пустынный атаковал снова – песком и смертью. Он оказался на два шага ближе к ацтекскому богу, вкладывая в каждый шаг посыл своей силы, будто намереваясь добраться до Тескатлипоки, чтобы закончить драку голыми руками.

Ацтек в ярости заскрипел зубами, видя, как собственная атака не достигла вожделенной цели, буквально напоровшись на невидимый силовой барьер. Тескатлипока инстинктивно отшатнулся от хлынувшего назад потока воздуха, едва не запнувшись о злополучные ступеньки, и не растянувшись там же в полный рост в живописном отождествлении собой форменной невезухи, так «вовремя» свалившейся на голову одного несчастного божка. На счастье разбившаяся о преграду воздушная волна существенно сбавила свою разрушительную силу и первоначальную скорость, долетев на обратном пути до ацтека лишь частично и не нанеся ожидаемого вреда. Тескатлипока метнул гневный взгляд на шумера, одновременно запоздало смекая, что явно находится отнюдь не в самом выигрышном положении. Энлиль, в свою очередь, не спешил очертя голову кидаться в бой, что, впрочем, не мешало ему одним лишь фактом своего присутствия бесить ацтека со страшной силой.
У египетской же суки, не в пример его сотоварищу, тем временем явно свербело во всех местах, причем, очевидно, весьма навязчиво и нестерпимо. Очередная порция песка не замедлила ударить ацтеку в лицо. В ответ на короткую реплику пустынного Тескатлипока, окончательно растеряв остатки самообладания, а заодно и здравого смысла в придачу, попросту бросился на Сета в слепом желании уничтожить если не божественной силой, то хотя бы просто разорвать физически… и не успел. Жгучее ощущение леденящего холода остановило разъяренного бога в полушаге от своего противника, мгновенно охладив пыл волной энергии уже совершенно иного свойства. В этот раз египтянин ударил на порядок сильнее, и Тескатлипока это отчетливо почувствовал, весьма показательно скривившись от мгновенно разошедшегося по телу потока враждебной и крайне разрушительной силы. Это не было похоже на воздействие стихийных сил, что могли налететь яростным вихрем и на раз выбить из-под ног землю; это было нечто много более злое, неудержимое, выжигающее изнутри – истинный, первобытный хаос, разрушающий душу неотвратимо и без остатка.
Гримаса злобы на лице ацтека перетекла в болезненное недоумение, словно он до последнего упорно отказывался верить в то, что египетская энергия и впрямь способна нанести серьезный урон его неоспоримой божественности. Тескатлипока замер на месте, непроизвольно пошатнувшись, и ударил в ответ снопом вулканического пепла. Едва ли подобное действие могло оказать серьезный отпор мертвенной силе паскудного египетского отродья, скорее было призвано послужить своего рода отвлекающим маневром. Впрочем, навряд ли удачным. Ацтек живо оглянулся по сторонам, вновь натыкаясь взглядом на шумера и понимая, что отступать некуда. Никаких выгодных позиций в пределах видимости попросту не было.
[AVA]http://s9.uploads.ru/zV1GD.jpg[/AVA]

Бог хаоса расходовал энергию, не задумываясь. Ему даже не пришло в голову помыслить, как поведут его силы после шумерской терапии; как чужая энергия повлияет на его сущность. В конце концов, недолгое блядство с Инанной и долгоиграющая дружба с Энлилем вовсе не показатель такой же совместимости на более тонком и нематериальном уровне. Если эти двое, пусть и с переменным успехом, оказались способны вытерпеть пустынную заразу, это не подтверждало, что энергетика бога хаоса точно так же легко вытерпит вмешательство другой силы.
Ни тени здравой мысли не проскочило в черепушке Сета. Одержимый только жаждой растерзать своего противника он рвался вперед. Красноречивые метаморфозы на лице Тескатлипоки, послужившие сигналом, что ацтек сполна распробовал его атаки, отдавались в душе пустынного упоительно злобной радостью. В охватившей его горячке драки он позабыл все пылкие проклятья и недавние железобетонные обещания себе и всему миру убивать индейского выблядка медленно. Злобная мстительность неожиданно уступила место не менее злобной сущности самого Сета, а та требовала забрать жизнь ацтека прямо сейчас.
Впрочем, одна оформленная в яркие мстительные краски идейка, как обеспечить Тескатлипоке увлекательное посмертие, проскочила в разуме бога хаоса. Вспыхнула и нашла свое отражение в виде злорадного оскала.
Пришедшие отголоски вновь собирающейся чужой силы недвусмысленно свидетельствовали, что ацтек не собирается подыхать мирно. Он все еще трепыхался, хотя теперь уже не мог не понимать, что для него встреча старых знакомых закончится не в пример хуже, чем когда-то для Сета. Но не бежал – как не побежал бы и Сутех. Видно, гремучая смесь из безрассудного упрямства и горделивой ебанутости удел всех пантеонных плохишей.
Бог хаоса не стал размениваться на защиту. Такую трату сил он расценил как бесполезную, самоуверенно решив, что атака не принесет ему сильного вреда. Не больше, чем его собственная – Тескатлипоке. И когда летящий на него тлеющий пепел вдруг обратился льдом, в глазах Сета мелькнуло мгновенное удивление, а вслед за ним понимание. Старый шумерский котяра снова прикрыл ему спину. Воздух вокруг бога хаоса разлетелся искрящей ледяной взвесью. Еще до того, как сверкающее облако осело на землю, песчаный крепко вцепился в Тескатлипоку. Он не отказал себе в удовольствии от души врезать по индейской роже. Не то чтобы обыкновенный мордобой вдруг стал самый  эффективным способом в божественных разборках – Сет хотел посмотреть на ацтекскую физиономию, когда возомнивший себя  царьком этого мира утырок получит по своему божественному ебальнику. От ладоней бога хаоса шли мощные потоки энергии  - больше он не лупил песком и не скатывался в картинные спецэффекты, попросту накачивал Тескатлипоку гиблой силой разрушения, как эффективным и быстродействующим ядом.
[AVA]http://s9.uploads.ru/zV1GD.jpg[/AVA]

Рано или поздно даже боги доходят до банального мордобоя. В принципе, неплохой способ сбросить напряжение и дать выход излишним эмоциям или чрезмерно разросшимся чувствам. Всепоглощающей ненависти, например. Или ярости. Или возмущению. Или хотя бы просто жажде мести. Мало ли еще прекрасных проявлений внутреннего мира как у людей, так и богов?

Пока Сет и Тескатлипока бутузили друг друга таким незатейливым, но действенным способом – добавляя, впрочем, энергетический посыл к каждой физической атаке – у Энлиля была возможность предаться философским размышлениям. Он, к примеру, подумал о том, что эти двое до смешного похожи в своей целеустремленности (к чужой смерти), творческом энтузиазме в достижении избранной цели и «вежливости» выбора методов ее достижения. Стиль драки или стиль общения – египтянин и ацтек отлично подходили друг другу, и если бы они оба могли пережить это столкновение, то впоследствии, возможно, сумели бы даже подружиться.

Эта мысль не очень-то обрадовала шумера. Сет в одиночку вносил ровно столько хаоса в его существование, сколько Энлиль готов был себе позволить. Увеличивать эту массу вдвое в его планы не входило. К тому же, кто знает, что учинят эти двое, если вдруг решат объединить усилия? Оба явно не умеют делать что-то вполсилы, и если они подружатся, то на все остальное и всех остальных им с высокой долей вероятности станет наплевать еще больше, чем прежде. Энлиль быстренько прикинул последствия… и решил, что пока к этому не готов.

Принятие решения удачно совпало с действиями ацтека, отшвырнувшего Сета к двери. Это был удобный, тот самый момент. Тескатлипока сам расчистил пространство вокруг себя – довольно опрометчиво, с точки зрения Энлиля – да еще и решил пообщаться напоследок и с ним, причем весьма забавным образом – предупредив шумера об атаке.

Энлиль почувствовал движение воздуха за спиной раньше, чем услышал, как оторвался от пола, скрежетнув по нему ножками, массивный стол. Расстояние было не слишком большим, но достаточным для разгона – а значит, достаточным и для адекватного ответа. Шумер не разменивался на то, чтобы обернуться к мчащемуся на него предмету мебели. Он мог бы просто переместиться в любую другую точку пространства, в том числе внутри этого так называемого бара. Но он не был уверен, что стол в этом случае не впечатается в Сета с другой стороны. И еще он разозлился.

Воздух за спиной Энлиля моментально собрался в невидимый кулак, на который стол с размаху налетел плоскостью столешницы. Следует признать, удар у ацтека был что надо: от внезапного столкновения с препятствием означенный предмет скудной меблировки  мексиканской клоаки разбился в щепки, брызнувшие во все стороны, производя эффект разорвавшейся бомбы. Однако Энлиль не дал им распространиться по помещению сообразно требованиям законов физики. Он удержал град острых щеп в воздухе, не позволяя им вонзиться себе в спину или свободно продолжить свой путь, поднял их выше, направил вперед у себя над головой и прицельно послал в Тескатлипоку, давя на воздушное пространство вокруг него и ожидая возможного  противодействия со стороны зарвавшегося индейского божка. Из ацтека должен был получиться отличный дикобраз, ему бы очень пошло.