Майя мало интересовали причины, по которым эти избранники судьбы решили променять свою историческую родину и почему за их конспиративную миграцию решила заплатить некая Сесилия Кастро, активистка по продвижению в массы культурного наследия ацтеков. Даже спустя столетия поминание вымирающих соседей вызывало у майя недобрую усмешку, однако никак не отражалось на его ведении дел. В современном обществе стран центральной Америки, где прошлое прочно вросло в повседневную жизнь, культивировать застарелую неприязнь ко всему так или иначе связанному с еще одной загубленной цивилизацией, было невыгодно. К тому же, Кавиль не покривил бы душой, если бы сказал, что выплясывающие на улице разряженные в перья люди раздражают его куда меньше напыщенных шествий в честь христианских святых.
Своим привычкам он решил изменить, увидев, как Хосе, один из его подчиненных, которого мироздание не обделило силой, но напрочь позабыло отсыпать хотя бы щепотку ума, заливисто хвастается объектом своего вожделения, коим оказалась заказчица Кавиля. Пока Хосе красочно расписывал, как он собирается поиметь мексиканскую чику и тыкал сотоварищу в рожу мобильником с фотографией, Кавиль понял, что туговатому на соображалку гватемальцу в лучшем случае светит только триппер. А, может, сразу и целый феерический венерологический коктейль, от которого любой человеческий лекарь выпадет в глубокий ахуй и только бессильно разведет руками.
Не то чтобы сеньорита Кастро была очень нездорова физически, просто она оказалась ацтекской богиней с высокодуховным профессиональным полем деятельности. Сейчас это без прикрас называют проституцией, тогда же гордо именовали свободной любовью. Если Кавиль не ошибался, оба была еще и богиней цветов, однако такие скромные подробности меркли в сравнении с ее основным рабочим поприщем.
У Кавиля всегда была отменная память на лица. Прошло немало лет, когда он в последний раз видел Шочикецаль, однако ему хватило одного лишь взгляда, чтобы безошибочно узнать ее – теперь уже в облике простой смертной, без напыщенного церемониального наряда и яркой раскраски. Узнавание старой знакомой только укрепило его в мысли согласиться на дело, но не исполнять.
В месте встречи предполагаемой сделки майя появился с небольшим опозданием. Остановил машину у сомнительного заведеньица с вульгарной разнопестрой вывеской, отстраненно отметив взглядом перевернутый фургон, рядом с которым толпились мексиканцы. К слову, автомобиль Кавиля мог бы стать первым тревожным звоночком, заставляющим усомниться, что счастливое переселение состоится – в самом обыкновенном седане уместить шестерых человек можно только если предварительно их очень мелко нарезать.
Кавиль толкнул дверь и погрузился в атмосферу замызганной распутной забегаловки, коих как одинаково уродливых близнецов натыкано вдоль федеральной трассы в немереном количестве. Дешевые страшные женщины, паленое пойло и латиносы сомнительной репутации - исчерпывающий спектр услуг и достоинств, которым они могли похвастать. На хлопанье входной двери обернулись и тут же потеряли к новоприбывшему интерес. Индейцем в этих краям никого не удивишь, а майя меж тем уже заприметил лихо выплясывающую на столе Шочикецаль. Кавиль проследил недолгий полет цветастой тряпки, чуть ранее служившей предметом одежды ацтекской богини. Он не поленился подобрать с пола юбку, а когда вернул взгляд на Шочикецаль, увидел, что ее незатейливый танец закончился. Богиня почуяла чужака.
С еле заметной ироничной улыбкой Кавиль выслушал пылкое пожелание, не подумав даже и двинуться с места. Узнавания он не заметил. Небрежно бросил в руки Шочикецаль тряпку и усмехнулся.
- Подходящее место для ацтекской богини, Шочикецаль, - заговорил майя. – Вижу, нездоровая страсть к убогим местечкам - семейная черта.
Едва ли супруга Тескатлипоки не знала о грязной хибаре своего мужа в Мехико, ацтекский боженька исправно эпатировал публику, привлекая внимания к своей божественной персоне и клоаке, где он поселился.
- Экое непостоянство, - усмешка сменилась ироничной улыбкой и Кавиль сокрушенно покачал головой. – А как же твои люди и их незабываемое путешествие за американской мечтой?
Для лучшего понимания двусмысленной фразы майя решил представиться:
- Диего Веласкес, - он нарочно сначала назвал человеческое имя. – Или Кавиль – как тебе угодно.
Он с любопытством разглядывал Шочикецаль, уж она должна была понимать, что чудесное совпадение перевозчика ее людей с заклятым врагом Тескатлипоки ничем хорошим завершиться не сможет.

[ava]http://firepic.org/images/2015-02/10/tz2b58ny5c82.jpg[/ava]

Момент узнавания пасмурной тенью отразился на миловидной мордашке богини цветов. Кавиль не торжествовал и не злорадствовал в ответ на испуганно-удивленное «невозможно». Никак не отреагировал, когда верзила из числа почти-американцев оторвал взгляд от танцующих полуобнаженных фиалок и двинул прямиком к майя, чтобы на доступном языке донести до него пожелание сеньориты Кастро. Просто смотрел и спокойно наблюдал за Шочикецаль, гадая, что та предпримет. Ацтекская богиня не замедлился подтвердить его помыслы – хрупким, пусть и божественным телом, резво встала на защиту удолбанных в хлам людей.
Очевидно, что те представляли для нее ценность, однако Кавиль мог бы поспорить, что сейчас и престарелая шалава обрела бы немыслимую значимость – просто потому что на горизонте появился недружелюбный сосед. И дело совсем не в альтруизме – сказывалась врожденная, присущая всем боженькам гадостная натура и только.
Он не сопротивлялся порыву богини утащить его в угол подальше от людей, будто бы с каждым шагом у тех прибавлялось шансов выживаемости. Напротив, решил подыграть их внезапно организованной маленькой идиллии в заплеванном углу убогой забегаловки. Шочикецаль говорила, он слушал. Со стороны они, пожалуй, были похожи на залетного ловца удачи и  торговку местным приземленным счастьем. Сошлись в цене и двинули в темный угол подальше от посторонних глаз.
Однако в мире богов все было чуть сложнее, чем незамысловатые правила «Веселых сисек». Даже если мертвой хваткой вцепившаяся в руку миниатюрная хрупкая женщина - путана с тысячелетним стажем. Ну, или покровительница жриц продажной любви  – Кавиль не интересовался такими подробностями личной жизни Шочикецаль. И ничуть не ставил под сомнение профессионализм ацтекской богини.
Будь на его месте другой бог, история могла бы закончиться куда более прозаично. Кавиль высвободил руку, чтобы мягко приобнять богиню за плечи - босую, полураздетую, в мешковатом плаще на плечах. Он повел ее к барной стойке – дальше от одних людей, ближе к другим. Какая, в конце концов, разница, их старая история уходила так далеко в прошлое, что задумай они ее припомнить друг другу, по замызганному полу щедро прольется кровь.
Не торопясь отвечать и поддерживая градус напряжения, он заказал две стопки текилы, и только когда бармен подвинул к ним местное отвратное пойло, разомкнул объятия. Пристально посмотрел на Шочикецаль. Если, переступая порог «Веселых сисек» Кавиль еще не знал наверняка, как поступит, то теперь в его голове оформилась идея. Богиня подсказала, сама того не подозревая.
- Если бы я не знал, что здесь будешь ты, твои люди уже ехали бы в Штаты, - прямо сказал майя. – Но мой человек так запал на тебя, что демонстрировал всем и каждому чудесный образ, ну а я не мог упустить возможность навестить старую знакомую.
Он еле заметно улыбнулся и пододвинул стопку с текилой ближе к богине. Шочикецаль могла винить кого угодно: того, кто вывел ее на Диего Веласкеса, болтливого гватемальца, себя или блядскую карму, и это никак не отразилось бы на текущем расположении ее людей в пространстве и на возможность повлиять на продолжительность их существования.
Кавиль проигнорировал предположение богини о ее драгоценном супруге. Где найти Тескатлипоку в Мексике знала каждая собака. Вопрос о своих намерениях он тоже оставил без внимания. Мыслями майя вернулся к упоминанию богиней представителей доблестной нации, что, не моргнув и глазом, уничтожила три цивилизации людей солнца. Подчистую стерла их с лица земли, а где не дотянулось оружие – справилась завезенная зараза. Люди солнца обратились в трупы или в рабов…
- Значит, испанская инквизиция тебе больше по душе, - задумчиво произнес Кавиль, как-то по-новому посмотрел на Шочикецаль. В приглушенном свете она выглядела обманчиво юной. Майя аккуратно снял огромное сомбреро с головы Шочикецаль, прогоняя тени с ее лица.
- Когда-то вы уже отдали своих людей испанцам… Великая империя ацтеков, - Кавиль усмехнулся. – Не думал, что тебе понравилось общение с испанскими собаками.
Майя залпом опрокинул в себя стопку текилы, выдерживая паузу и давая супруге Тескатлипоки поразмыслить над услышанным. Когда пустой стакан с глухим стуком опустился на стойку, он продолжил, глядя прямо на Шочикецаль.
- Выбери четверых, я отвезу их в Штаты. Двое останутся здесь в качестве платы мне. Если ты еще раз натянешь свою милую улыбку, никто из выживших не узнает, что что-то не так, и у тебя останутся целых четыре человека… - Кавиль замолчал, и в его голосе впервые прозвучала безадресная злость, прикрытая такой же злой улыбкой. – Видишь, я милосерднее, чем испанцы.
Чем обернется ее отказ, он не озвучил. Шочикецель догадается сама.

[ava]http://firepic.org/images/2015-02/10/tz2b58ny5c82.jpg[/ava]

Само собой, она не послушала. В циничном предложении майя крылось бесхитростное желание загнать Шочикецаль в угол, проехаться по ацтекским выскочкам, коль одна из них так удачно подвернулась под руку. Принять незатейливые в своей жестокости условия Кавиля означало переступить через себя, а заодно – заново пересмотреть ценность своих людей.
Результат недолгих размышлений (которых, возможно, и вовсе не было) стал ожидаемым. Пресловутая божественная гордость с лихвой перевешивала человеческие жизни, будь их шестеро или шесть тысяч. Едва ли нашелся бы боженька, который согласился бы поступиться своими принципами, самим собой ради смертных разменных пешек. Или ради других богов. Самоотверженность – совсем не то чувство, коим могут похвастаться божественные создания. За немалый срок своего существования Кавиль лишь единожды был готов забыть и гордости, и о чести, обо всем, что делало его богом… Только в силу иронии мироздания выбора тогда у него не было.
Майя растянул губы в широкой ухмылке, внимательно слушая добрый посыл богини, сквозь который сочилась неприкрытая ненависть и яростная жажда разодрать его голыми руками.
Согласись она на его предложение, он бы разочаровался. Искра смутного чувства, эдакого отголоска уважения к старому недругу вспыхнула в сознании майя… и потонула в нахлынувшем следом недоумении. Направление мыслей Шочикецаль вновь вернулось к испанцам, на этот раз выливаясь в такие замысловатые формы, что Кавиль усомнился сначала в своем слухе, а потом в здравом уме Шочикецаль.
Вылетавшее из пасти ацтекской богини никак не оправдывалось ни откровенной херовостью ее положения, ни лютой неприязнью к майя. Кавиль слушал, и в голове все отчетливее формировалась мысль, что супруга Тескатлипоки безвременно ебанулась. Другого сколь-нибудь разумного объяснения услышанному Кавиль не находил. Может, в силу собственного скудоумия, а может он пропустил, когда остатки людей солнца решили организовать благодарственные вечера в честь испанцев. И, главное, когда боги начали оправдывать истребление своего народа  человеческой сущностью гнусных собак.
Кавиль слишком углубился в бесполезные размышления и пропустил еще один выпад Шочикецаль. Не потрудившись стереть с лица насмешку, он вытащил из шеи глубоко засевшую вилку. Малой толикой силы заставил угомониться открывшего было рот бармена - они с ацтекской шалавой еще не договорили.
- Вы, мешики, очень самоуверенный народец, - заговорил майя. - Даже сейчас, будучи глубоко в жопе, считаете себя центром этого мирка. А ты всего лишь действительно старая шлюха, которой немного не повезло.
В тусклом свете блеснуло болтающееся на шее бармена потемневшее от времени распятие. Мексиканец бездумно посмотрел на майя и послушно стащил дешевую безделушку. Едва ли старый ублюдок предполагал, что сегодня его смена в «Веселых сиськах» закончится еще до рассвета. Кавиль приблизился к богине, всматриваясь в ее темные глаза. Будто силясь разгадать, увидеть что-то - что же заставило ацтека оправдывать христианских сволочей.
- И давно ты кормишься из рук христиан?
Вопрос Кавиля потонул в человеческом гомоне. Люди сорвались с мест, отрываясь, кто от дешевого пойла, кто от похотливого созерцания танцовщиц. Все эти выброшенные жизнью отбросы сейчас объединяла вера, настойчиво жгущая изнутри погрязшие в пороке сердца. Никто из них не вспомнил бы о ней, если бы ее не воскресила сила майя, а Кавиль заставлял их верить – истово, фанатично, безумно. Как те мрази, что предали огню все наследие его цивилизации.
В считанные мгновение беснующиеся смертные обступили людей Шочикецаль. Взбудораженное божественной силой воображение рисовало на их месте поганых еретиков, отступников, коих должно искоренить. Кавиль не видел, как они умерли, только почувствовал, что ацтеки очень быстро передохли под напором христианского благочестия. И когда шестой испустил последний вздох, майя небрежным жестом надел на шею Шочикецаль распятие.
- Ничего нельзя было поделать, они же люди.
[ava]http://firepic.org/images/2015-02/10/tz2b58ny5c82.jpg[/ava]