[AVA]http://static.diary.ru/userdir/1/4/1/9/1419342/82674271.png[/AVA]Всякий, кто думает, будто нравственное падение, закономерно влекущее за собой автоматическую смену пространственной дислокации собственной тушки тела, неизменно сопровождается кризисом самоидентификации, полным крушением надежд на безгрешное будущее и абсолютной и безоговорочной кончиной жизненной воли, жестоко ошибается. Среди прочих злоключений, спровоцированных греховными помыслами, пожалуй, лишь пресловутое обескрыливание являет собой процедуру малоприятную и откровенно болезненную. Зато потом живется много легче: спина при ходьбе не ноет, перьевой клещ не кусает, и линька не одолевает в самых непредвиденных ситуациях. Словом, Саргатанас откровенно недоумевал, какого рожна отдельные элементы из числа так называемых адских новоселов, изнывая от зуда в тех местах, что в приличном обществе поминать не принято, всеми правдами и неправдами норовили сменить радушный all inclusive родимой преисподней на унылую земную дыру, тем самым, наживая на свои многострадальные места еще больше приключений. И ладно бы валили мирно. Подумаешь: бесом больше, бесом меньше – не велика печаль. Конвейер никогда не простаивает, а греховности человеческому отродью хватит до скончания времен. Однако черти перли из Ада, сшибая на своем пути незатейливую меблировку, марая коврики и таща за собой все, что плохо лежит. А лежало многое… Ладно, скажем без обиняков – с порядком в адском ТСЖ как-то изначально не заладилось. Ощипанные пернатые гастарбайтеры шатались, где придется, а администрация давно забила болт на неприкаянных чертей, вспоминая о самовольных прогулках оных лишь тогда, когда какая-нибудь особо ушлая тварь, благополучно минуя кордоны, утаскивала за собой некий ценный ништяк. О стыренном барахле могли не вспоминать веками, и, вестимо, столько же древний хлам провалялся бы, позабытый в пыли, кабы однажды чей-нибудь окосевший глаз не подмечал пустующее и подозрительно чистое местечко. И вот тогда настигала демоническую братию грусть-тоска неразделенная да печаль неудержимая, наскоро снаряжалась кампания по отправлению крайних в болото смертное со славной миссией нести в мир кабзду зловещую, коей по вероломству своему да проваренной злокозненности и Брут нашумевший сиво обзавидовался бы.
Надо сказать, в обозначенной ситуации роль крайнего самого Саргатанаса едва ли взаправду расстраивала. Напротив – безвременная командировка в мир желеобразной мыслимой сумятицы для демона, питавшего нездоровую страсть к бесконтактной трепанации, вряд ли сошла бы за суровое наказание. И к слову о трепанации, оная не всегда выдавалась прямо-таки бесконтактной. Нередко хватало мимолетного упоминания всуе диких страстей – обрывка случайного разговора двух обывателей, обращенного в пустоту резкого замечания какого-нибудь лавочника, – чтобы от внешнего спокойствия не осталось и следа. И в действительности, едва вырвавшемуся, хоть и с полным правом, в людской мир посланнику преисподней в первое время только и хотелось, что резонного предлога для умерщвления нескольких десятков человек. Протравленный греховностью мозг напряженно работал – и достаточные предлоги находились на раз. Однако все это суть никому неинтересные детали, ибо в глобальном смысле природа мудра и снисходительна, а разумные решения укрощения животных страстей, вдоволь насытившихся чужой кровью, в какой-то момент наконец заявляли о себе.
Лучась показным радушием и беззаботностью, Саргатанас остановился посреди улицы, замечая через дорогу искомое заведение – лавка псевдоэзотерического барахла с наигранно таинственной аурой и обилием бумажной беллетристики с претензией на вековую мудрость и крикливыми обещаниями приоткрыть зыбкую завесу мироздания  всякому, кто «чист сердцем и прекрасен душой». Весь этот ширпотреб демону был решительно до фонаря, и единственная деталь, представлявшая интерес для посланника преисподней – это собственно хозяин хламовника.
Не размениваясь на фигню вроде перехода улицы по зеленому сигналу светофора, Саргатанас, подобно всякому умалишенному дальтонику, рванул напрямки, минуя безостановочный автомобильный поток, фонарные столбы, стеклянную витрину. Остановился уже внутри затененного помещения, нарочито отряхнулся, будто невидимые частицы непотревоженного стекла шибко отвлекали демона от насущных забот, огляделся по сторонам и, не заметив в пределах прямой видимости ни других посетителей, ни собственно владельца заведения, не таясь, отчетливо прокомментировал:
– Стремный сервис: никакого внимания к клиентам.