mysterium magnum |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » mysterium magnum » Другие миры » Northern lights
МИРЫ ЛАВКРАФТА
проклятый фараон, колдун, сновидец, жрица Януса
Вэй Шень, 36 лет, археолог-египтолог, огранщик камней, заложник террориста
Дата: северное канадское лето.
Место: Канада.
Участники: Персефона, Аид.
Описание: боги смерти начинают свою игру. Кто-то может немного заиграться, а кому-то придется вовремя нажать стоп-кран.
[AVA]http://firepic.org/images/2015-03/13/t2c1daenaode.jpg[/AVA][STA]you will burn and so will I[/STA][NIC]Hades[/NIC][SGN]
[/SGN]
Отредактировано K'awiil (13.03.2015 21:13)
[NIC]Persephone[/NIC][STA]персик[/STA][AVA]http://s9.uploads.ru/EqtVT.jpg[/AVA]– Ммм… так это и был твой план? – поинтересовалась Персефона, провожая задумчивым взглядом пронесшегося мимо витрины внизу пока еще вполне живого, но уже изрядно прихрамывающего человека, следом за которым, задорно скалясь и брызжа слюной, проскакал адский пес, и повернулась к Аиду.
Окна шли во всю стену, от самого пола, но были зеркальными с внешней стороны, и снаружи богов нельзя было разглядеть. Правда, в нескольких метрах правее часть стекла отсутствовала вовсе, ибо была разбита чуть ранее чьим-то окровавленным трупом, заброшенным сюда одним из любимых Аидушкиных чудищ, даром что этаж далеко не первый. По помещению из-за этого гулял сквозняк, зато людей не было и в помине. Во всяком случае, живых. Они, почему-то, запаниковали и разбежались, когда все началось – те, кто успел.
С сеянием хаоса и разрушений у сохранивших Диту верность подземных зверушек проблем не было. Судя по тому, что имела возможность наблюдать с этой точки Персефона, посреди человеческого города они резвились с чувством, с толком и с почти безграничным удовольствием. Безнаказанно же! Вон какие счастливые и довольные мордахи! С ошметками окровавленной плоти и лентами вспоротых кишок, зацепившимися за клыки. Но им, кажется, это всегда нравилось. А эринии вообще носились туда-сюда с пугающим энтузиазмом. Пугающим смертных, разумеется.
Лицо Аида тоже выражало радость и такое своеобразное удовлетворение, что Кора подавила вздох. Гадес доволен – уже хорошо. Пусть наслаждается, не так уж часто выпадает случай. Хотя, может быть, теперь будет чаще?
Против Аидушкиных монстриков Персефона ничего не имела, они ей в общем даже нравились в большинстве своем, да и не виноваты же они, что такими родились. Но от развлечений Тартара она, как выяснилось, уже порядком отвыкла, и суета разрушений быстро ее утомляла.
– Нам еще не пора являть себя миру и наводить порядок? – осторожно спросила Кора. В этом отношении Аиду, конечно, виднее, – он это все давно планировал и, по-видимому, просчитал до мелочей. Однако лично ей и хаоса, и дестроя уже хватило с головой, и хотелось перейти к более приятной и эстетичной части не так чтобы совсем постановочного действа – к той, где они являются всем семейством в сиянии славы и спасают несчастную Канаду от терзающих ее злобных созданий – не без помощи других, не менее злобных, но послушных божественной воле.
К сожалению, упрямство Гадеса с годами не смягчилось и в сочетании с избранным масштабом трагедии не позволяло надеяться на то, что он внезапно остановится хотя бы на две минуты раньше, чем запланировал.
МИРЫ ЛАВКРАФТА
проклятый фараон, колдун, сновидец, жрица Януса
Вэй Шень, 36 лет, археолог-египтолог, огранщик камней, заложник террориста
Они пришли с севера. Из холодной и безлюдной мерзлоты.
И первые их шаги щедро окрасили кровью стылую землю. Создания Тартара истосковались по вольной охоте. Порождения подземного мира упивались своей хтонической сущностью. Злобные гончие, свирепые эринии, неповоротливые и объятые бессознательным гневом чудища. Наблюдая за их действиями, за тем, как они проходят один город за другим, оставляя позади смерть и разрушение, как жажда крови и звериная натура берет верх, Гадес задумывался о том, что его сборище хтонических тварей придется… проредить. Не убивать - посадить на цепь, где и должно быть зверью. Что-то подобное он предполагал, еще до того, как спустил их с поводка. Теперь видел воочию, как сильно ударила неожиданная свобода - изголодавшиеся, позабытые, с наслаждением предавались бессмысленной резне.
Боги смерти не торопились. Люди должны успеть понять, что за сила надвигается. Подготовиться. И как только вся Канада замерла в ожидании, когда до них докатится волна дьявольских тварей, они появились в самом ее сердце - привнося нужный градус паники и разруху.
Впрочем, в отличие от жертв разрушение было как раз минимальным, показательно-наигранным - в конце концов, им еще управлять этой страной. Да и что может напугать лучше, чем смерть себе подобных? В этом люди немногим отличались от богов.
Работала тысячелетняя истина - необходимое зло во имя большего блага. Сам Гадес никогда не видел в смерти зло. Естественный ход вещей, даже если человек умирает не стариком в своей постели, а его рвут на части адские псы. Глядя как наяву воплощается все задуманное, он чувствовал восхитительную смесь радости, удовлетворения и некой эйфории от происходящего. Ощущал себя не разрушителем, но творцом, воздвигающим на крови и костях свое новое царство. Будто проснулась какая-то позабытая часть его сущности – такой же дикой, звериной, как у рвущих людей чудищ.
Прозвучавший вопрос Коры не стер блуждающую улыбку с лица Аида. В ответ он только молча качнул головой. Понимая, что это невозможно, ему хотелось бы, чтобы Персефона разделила с ним его чувства,
И все-таки…
Гадес резко обернулся к супруге, в несколько шагов сокращая расстояние. Ласково зарываясь пальцами в темные волосы Персефоны, темный коснулся лбом ее лба.
- Уже скоро, - прошептал Аид. – Ты чувствуешь?
У простого вопроса был и другой подтекст.
Ты помнишь? – когда-то все эти звери делили с нами дом.
Ты веришь? – в нас, в наше будущее.
Ты останешься? - когда сухие расчеты пролились грязью и кровью на улицы процветающей страны.
Все так же улыбаясь, Гадес отстранился, одновременно меняя свой облик на новый, за неполных три десятилетия ставший ему более родным, чем истинный.
Время.
Он поискал взглядом других участников явления: недалеко пронесся перемазанный кровью Цербер, мелькнул чернокрылый Танатос. Последний сыграл одну из ключевых ролей этого явления – с его легкой руки сопротивление военных велось активно, но практически безрезультатно. И теперь, когда люди увидели и осознали беспомощность государства, настало их время.
Новых богов.
Здесь, на площади Конфедерации разыгрывалось последнее сражение. Сюда были направлены прицелы камер СМИ, транслирующих зверства на каждый телеэкран на территории Канады. Об этом тоже позаботились. Национальный памятник превратился в небольшой театр военных действий… В руины, на которых полыхала покореженная военная техника, а дьявольские создания вдохновленно раздирали на части выживших. Для постороннего наблюдателя неторопливо идущий по площади одинокий человек мог показаться отчаявшимся или безумцем, рискнувшим сунуться в самое пекло. Самоубийцей, счет жизни которого шел даже не на минуты…
Чудище оторвало залитую кровью морду от растерзанного тела, глухо заворчало. Конечно, оно признало своего хозяина – лениво, будто нехотя переступило лапами и прыгнуло на Аида. У Гадеса никогда не было какой-то особенной силы – и необходимости в ней – и все, что происходило сейчас тоже было не более чем постановкой, где бывший владыка Тартара рассчитывал на то, что даже в горячке безумства и кровопролития хтонические твари его узнают. И подчиняться.
Поэтому он пошел первый и один.
Чудище замерло в шаге от темного. Аид улыбнулся – почувствовали, узнали. Теперь все будет идеально. Гадес вытянул вперед руку, и хтоническая тварь, ощетинившись, дернулась в попытке достать его когтистой лапой, но будто натолкнулась на невидимую преграду.
- Умница, - прошептал Аид, ласково касаясь головы безобразного чудовище, чтобы то живописно «издохло» у его ног.
Теперь пора явиться всем.
[AVA]http://s8.uploads.ru/3o1sO.jpg[/AVA][STA]you will burn and so will I[/STA][NIC]Hades[/NIC][SGN][/SGN]
[NIC]Persephone[/NIC][STA]персик[/STA][AVA]http://s8.uploads.ru/Wke8v.png[/AVA]Если Аид хотел до нее достучаться, это ему удалось. Возмутительно, как легко он мог подобраться к ней настолько близко, одним движением или словом проникнуть под кожу, куда-то далеко в те темные глубины личности, где под многочисленными внешними ролями и масками скрывалось самое ее естество. Возможно, Персефоне стоило испугаться, когда Гадес вдруг повернулся и стремительно уничтожил расстояние между ними. Возможно, стоило испугаться еще раньше, когда стало ясно, что крыша у него основательно съехала набекрень. Но ни эта блуждающая улыбка на его лице, ни плохо скрываемые эйфория и упоение происходящим не могли изменить того, что было между ними. В мире бессмертных есть не так много вещей, за которые можно держаться.
Когда рука Аида коснулась ее волос, а его лоб – ее лба, Кора порывисто втянула в легкие воздух и так же неровно вытолкнула его обратно. Чувствовала ли она? Определенно. Что именно? Это был вопрос посложнее. Все, что творилось здесь и сейчас, было триумфом Гадеса. Кровь, боль, смерть, хаос и паника – и он во главе всего этого как полноправный хозяин и господин. И это после стольких лет забвения… Кора понимала, что должен чувствовать Аид, но не могла ощутить того же, как бы ни хотела. Впрочем, так было правильно – просто потому, что каждый из них был на своем месте, и если Гадесу достались эйфория и блеск в глазах, то ей – щемящее чувство близости, не имевшей ничего общего с физическим контактом.
– Я с тобой, – только и сказала Кора, просто и серьезно, не принуждая себя к вымученной улыбке, но вкладывая в один взгляд весь космос противоречивых чувств, которые вызывал у нее Аид и о которых можно было бы говорить очень долго, если бы это не было столь бессмысленно. А он все продолжал улыбаться, даже меняя облик, и когда метаморфоза была завершена, Кора почувствовала, что готова улыбнуться в ответ.
А потом Гадес пошел устанавливать свое господство в Канаде, а она в это время по его примеру занялась сменой облика – с того, в котором пришла сюда, на родной, божественный. Это, однако, не помешало ей наблюдать выход Дита и размах его внезапно обнаружившегося актерского таланта. Хотя стоило отдать должное и лицедейским способностям подземной твари, якобы не пережившей счастья присутствия хозяина и жизнерадостно скончавшейся у его ног. Феерическое шоу.
Только после этого на улицу вышла Кора. Как и Гадес, она была в белом, и эта режущая глаза белизна резко контрастировала с общим фоном, в котором теперь преобладали серый и красно-бурый. Кора шла к Аиду, и никто ее не трогал: после того, как бывший владыка подземного мира появился на площади и утихомирил первого монстрика, одного взгляда хватало, чтобы другие признали и в ней свою госпожу.
Бывшие питомцы Тартара все еще носились вокруг, как и люди, отчаянно не желавшие становиться их добычей. Кора не смотрела ни на тех, ни на других, хотя видела всех, а кого не видела – чувствовала. Дочь, Танатос, Морфей – пришло время всем собираться поближе. Видимо, того же мнения придерживался и Цербер, не заметить которого было невозможно: здоровенный трехголовый собак показался впереди и уже с независимым видом двигался в их с Гадесом направлении, злобно оскалив свирепые морды. Вряд ли он хотел кого-то из них сожрать, но в остальном за планы Цербера Персефона бы не поручилась: чувство юмора у него местами было откровенно собачье, а запечатленное на мордах выражение «щас укушу!» навевало сомнения, признал ли он их вообще. Откровенно говоря, хотелось верить, что признал, но выяснить это наверняка в любом случае предстояло очень скоро.
Поравнявшись с Гадесом, Кора молча посмотрела на него, наклонилась и коснулась ладонью морды «убиенного» чудища. Они, конечно, страховидища те еще, но ласку любят не меньше других.
Зверюга конвульсивно дернула лапой, потом приподняла голову, встрепенулась, «ожила» и первым делом сама ткнулась лбом в ладонь Персефоны. Спасибо еще, облизать не попыталась. А Кора снова встретилась взглядом с Аидом и улыбнулась.
Отредактировано Metztli (13.03.2015 21:25)
МИРЫ ЛАВКРАФТА
проклятый фараон, колдун, сновидец, жрица Януса
Вэй Шень, 36 лет, археолог-египтолог, огранщик камней, заложник террориста
Под взором людей на залитой кровью площади они начали писать новую историю. Чудища умирали, чтобы воскреснуть от ласковых рук богини подземного мира – тихими, усмиренными. Гадес понимал, что с ними грядет еще немало проблем – обуздать дорвавшуюся до жертв дикую звериную сущность после стольких лет забвения будет непросто даже владыкам Тартара.
Вдвоем они шли дальше, два светлых пятна посреди кровавого месива постигшего северную страну несчастья. В дыхании смерти и страха отчетливо чувствовалась иная, не менее яркая нота – скорбь, черной отравой расползающаяся по сердцам смертных. Она ощущалась темными островками в безбрежной материи человеческих душ.
И Гадеса, словно стервятника, приманивал запах этой скорби.
Миновал только первый акт их действа. Они внушили людям отчаяние и беспомощность, а теперь им предстоял беспрецедентный в своей божественной наглости акт – обменять надежду на человеческую веру. Отдаленно, сквозь пульсацию в чужих душах позабытых и одновременно упоительных ощущений, Аид вновь обратился мыслями к Персефоне. Если он был палачом, то надеждой, которую истово жаждали люди, могла стать только Кора.
Гадес мимолетно улыбнулся супруге, и подошел к протравленному смертью перевернутому школьному автобусу. Самое время показать первый божественный фокус из арсенала нового Аида. Бог смерти по-прежнему не осознавал и не помнил, где осталась на незаметная грань, за которой начал растворяться прежний Гадес, и когда вокруг начала нарастать шкура нового божества. Иногда замечая нехитрые изменения в собственных привычках, Дит легкомысленно относил их на закономерное развитие своей божественной личности. В конце концов, даже если смертные проделали долгий путь от обезьяноподобных примитивов до цивилизации, то он, бог, вовсе не обязан оставаться закостенелым, запершимся в Тартаре мрачным пугалом. Аид даже не задумался, что одна только эта мысль олицетворяла пропасть между его прежним и нынешним «я».
Возле автобуса толпились люди – особо смелые энтузиасты, что решили вытащить безнадежно мертвых детишек наружу, невзирая на риск пойти на корм разгулявшимся тварям. Аид решил им помочь – небольшой приток веры от заблаговременно проведенных служений позволял ему сотворить небольшое чудо, а в действительности – эффектный обман. Люди с благоговением смотрели как наружу выбираются их покалеченные, но живые отпрыски. Как в уже вытащенные мертвые тела снова возвращается жизнь. Это было чудо, но не воскрешения – Гадес всегда неплохо создавал послушных зомби. Однако сейчас ему важнее было другое – вся его сила… больше того, вся его сущность строилась на представлении людей, и сейчас как никогда было важно заставить людей поверить, что он может воскрешать и управлять жизненными процессами.
И за их верой придет его новая сила, которая еще прочнее посадит северную страну на цепь поклонения новым богам.
Адские твари не мешали развернувшейся идиллии по трогательному воссоединению маленьких трупов с их еще живыми сородичами. Аид бросил короткий взгляд на Кору, будто бы говорил без слов – у нас все получилось. О том, что результат его короткого представления с ручными мертвяками, может быть неприятен супруге, он снова не задумался – она уже сделала свой выбор. К тому же, что такое человеческая жизнь… Крохотная искра в пламени их божественных судеб.
Гадес говорил людям, что может вернуть погибших... мог бы – если бы вера в него была так же крепка, как в распятого на кресте мученика. Он обещал защиту и утешение – когда свежевоскрешенные дети вновь попадали мертвыми. Что выбивалось из созданной Гадесом иллюзии почти хэппи-энда (в его представлении, разумеется), так что это еще не до конца упокоенное тело. В хрупком тельце его держалась жизнь. Это явление, пожалуй, и было настоящим чудом, но сегодня в Канаде транслировали другие, злые чудеса. И сила Гадеса крохи жизни оборвала.
Он оставил людей в молчаливой скорби и надежде. С мыслью, что эти дети стали жертвой, но другие будут жить. С красивой тщательно спланированной ложью. Он снова посмотрел на Персефону, улыбаясь ободряюще, вдохновленно и безумно. Их ждали дальше.
[AVA]http://firepic.org/images/2015-03/17/wmqgdh271mlu.jpg[/AVA][STA]you will burn and so will I[/STA][NIC]Hades[/NIC][SGN][/SGN]
Отредактировано K'awiil (17.03.2015 15:26)
[NIC]Persephone[/NIC][STA]персик[/STA][AVA]http://s8.uploads.ru/Wke8v.png[/AVA]Триумфальное шествие Аида продолжалось. В некотором смысле, оно лишь теперь разворачивалось во всей красе. Бывшие обитатели Тартара, хоть и опьяненные кровью и свободой, не мешали царственному продвижению венценосной божественной пары в белоснежных одеждах посреди серости асфальта, бетона и стали, щедро подкрашенной алыми тонами стараниями адских тварей. Кора величественно шла вперед бок о бок с Дитом, иногда замедляясь, чтобы «воскресить» одну из зверюшек, имитировавшую скоропостижную кончину от силы Гадеса. Впрочем, таких готовых подыграть властителям подземного царства оказалось не слишком много – большинство упивалось открывшимися перед ними возможностями. Персефона предчувствовала, что обуздать их будет непросто: своих извечных владык заигравшиеся создания тьмы не тронут, но людей… Теперь, когда они распробовали вкус теплой, свежей крови, нелегко будет заставить их остановиться. Кора взглянула на супруга. Понимает ли это Аид?
Аид, может, и понимал, но в тот момент это явно заботило его в наименьшей степени. Гадес был занят, очень занят. Он создавал маленький отряд маленьких зомби. От того, что еще недавно было школьным автобусом, веяло смертью. Жизнь еще теплилась лишь в одном маленьком сердечке, и, подходя к транспортному средству вместе с Дитом, Персефона надеялась найти этого еще живого ребенка, предоставляя Гадесу заниматься мертвыми, которые были его стихией.
Погибшие дети, которых взрослые доставали из перевернутого и искореженного школьного автобуса, «оживали» у них на глазах, а Аид говорил. Вернее, вещал – вдохновенно и красноречиво, и делал это с заметным для Коры удовольствием, потому что человеческая вера волнами вливалась в него – в них обоих – подпитывая худосочные силы древних богов. Этот прилив веры, подкрепленный последним «чудом» Гадеса, был настолько сильным, что на какой-то миг Персефона, поддавшись этой эйфории по давно забытому могуществу, была готова подумать – будь что будет.
Но она знала, что сейчас произойдет. Каковы бы ни были силы Аида, он не мог воскрешать людей. Он мог отсрочить смерть и мог поднять мертвых – ненадолго. Однако что умерло, то мертво. Бездыханные дети, которые начинали двигаться и походить на живых по воле Гадеса, живыми не были. Даже она, Персефона, ничего не могла с этим поделать.
Все случилось так, как единственно могло: Аид дал людям надежду на то, что их дети снова будут жить, – и Аид же отнял ее. Тела маленьких людей, которым не суждено было вырасти уже никогда, безвольными куклами попадали на асфальт или в объятия родителей, потому что Гадес в одночасье забрал у них то, что дал на время. Но вместе с этими не-жизнями оборвалась и одна настоящая жизнь: Персефона почувствовала, как сердце единственного уцелевшего ребенка перестало биться – синхронно с тем, как Дит вытянул искру жизни из других. Для Коры это было слишком. Аиду не было никакой необходимости убивать этого ребенка. Он сделал это просто так, для красоты, потому что в его стройном плане не было места живым – и это окончательно отрезвило Персефону. Она доверяла Гадесу, но он увлекся. Он увлекся, и некому здесь было его остановить, кроме нее. Однако перебивать его было нельзя, и Кора молча ждала, пока торжественная речь властителя подземного мира подойдет к концу. Когда Аид закончил, он сам посмотрел на нее, улыбаясь воодушевленно и с упоением, и это было страшно, учитывая обстановку вокруг.
Персефона сделала шаг, встала перед Аидом и у него на пути, коснулась ладонью его груди и заговорила на их родном языке, чтобы никто не разобрал ее слов – кроме того, кому они были предназначены.
– Гадес, ты увлекся, – мягко, но настойчиво сказала она. – Опомнись. Не переходи эту черту, тебе этого не простят. Не трогай детей. Они уже все видели и поверили, насколько могли, не требуй от них слишком многого сразу. Нас не было очень давно.
Кора отвернулась и нашла взглядом женщину, слепо уставившуюся куда-то перед собой. баюкавшую на руках своего ребенка, который только что еще был жив. Потом Персефона снова взглянула на Аида. Они оба знали, что это был тот самый ребенок.
– Ты убил его, Гадес, – утвердительно произнесла Кора, выдержала паузу, прожигая Дита взглядом, и, наконец, отступила на несколько шагов, чтобы приблизиться к едва не обезумевшей от горя женщине. Подбиравшаяся к ней же подземная тварь осознала свою ошибку и сменила курс, подыскивая более подходящую жертву. Персефона остановилась возле женщины с ребенком и опустилась на корточки возле нее, роняя белые ткани платья на темный асфальт. Это был мальчик. Кора коснулась ладонью его лба. Ребенок был безнадежно мертв. Тогда Персефона дотронулась до плеча скорбящей матери, посылая ей толику утешения.
– Он не будет знать ни боли, ни страха, ни горя, ни другого зла, – пообещала Кора. «Он совсем ничего не будет знать», – добавила она мысленно, поднимаясь снова и возвращаясь к Аиду.
– Тебе не стоило этого делать, – коротко обронила Персефона, едва поравнявшись с ним.
Вы здесь » mysterium magnum » Другие миры » Northern lights
