[AVA]https://img-fotki.yandex.ru/get/5905/95274485.5/0_df347_ea94adf9_orig[/AVA]Ветер яростно свистел в ушах и бил по глазам, вынуждая постоянно щуриться. Из-под ног то и дело вылетали изукрашенные серо-черным лишайником камни, загребая за собой чахлую полуживую растительность. Ацтек мчался вперед, легко пружиня по каменистому грунту и слушая лишь непривычно участившийся темп биения собственного сердца. Впереди ослепительной белизной сияла теряющаяся где-то в толще матовой мглы дымового столба заснеженная горная вершина, а периферийное зрение улавливало мечущуюся чуть в стороне черную тень бесноватого египетского кота. Утративший последнее подобие человеческого лица не самый адекватный боженька гнал вперед и вверх, чувствуя с каждым новым прыжком, как от резкого перепада высот становится труднее дышать. Язык болтался уже где-то за плечом, а во рту пересохло.
Тескатлипока смутно помнил тот момент, когда в божественных мозгах переклинило, а ему самому вдруг пришла в голову наисвежайшая мысль, поражающая своей новизной и неожиданностью. Когда раскаленный лавовый поток едва мазнул по самому кончику хвоста, обезумевший перепачканный синей дрянью кошак прыгнул, уже не слишком надеясь на спасение, но повинуясь лишь первобытному инстинкту выживания. И бог, шагнувший в разверзнувшуюся пространственную аномалию вслед за своим кошмарным видением, более не ощущал себя богом. Вопреки ожиданиям апокалиптического пиздеца, извергнувшегося на грешную головушку отдельно взятого боженьки, реальность по ту сторону бреши издевательски засверкала выползающими из-за темного диска солнечными лучами родного южного солнца, а заметавшийся было взгляд то и дело выхватывал затейливые лабиринты дорог и крошечные крыши домов, что хаотичным нагромождением рассыпались по мексиканской долине.
Что-то сыпучее с едким запахом серы мутной взвесью висело в воздухе, а земля мелко вибрировала под ногами. Тескатлипока обернулся, упираясь взглядом в рвущийся к небу столб сизого дыма неугомонного Эль Попо, чьими стараниями меньше года назад часть районов близлежащего Пуэбло буквально задохнулась от вулканического пепла. Представшая перед глазами картинка отнюдь не была глумливой шуткой ополоумевшего подсознания – ацтек вновь ощущал внутри пробудившуюся силу бога стихий. Он окончательно поверил в то, что снова находится на Земле, а поднявшая голову не заставившая себя ждать мания величия назойливо увещевала, будто дремавший доселе вулкан проснулся не иначе как в его честь. Улыбка на лице Тескатлипоки тотчас же расцвела безумным демоническим оскалом. Не говоря ни слова и ни на секунду не отрывая взгляда от клубившегося впереди дымового облака, ацтек живо стянул с себя видавшее виды потрепанное шмотье и, не оглядываясь, ломанулся вперед. Рваные человеческие движения сменились размашистыми плавными прыжками дикого пятнистого кота. Цветовая гамма окружающей действительности померкла на несколько тонов, перейдя в серовато-синий спектр, зато очертания предметов сделались резче; обострилось восприятие и слух. Тескатлипока-ягуар не просто догадывался о бурлящем где-то под поверхностью ледяного покрова жидком огне – он буквально чувствовал его обонянием. Звериные инстинкты вытеснили из головы мысли человеческие и даже божественные. С победным рыком обезумевший кошак несся по склону вулкана вверх, сшибая лапами камни, цепляясь когтями за осыпающийся грунт.
Очередной длинный прыжок – и бог ночи приземлился уже в сугроб, проваливаясь в толщу рыхлого снега почти по самое брюхо. Проворно выбравшись на прочную заледеневшую корку, Тескатлипока не замедлил отряхнуться, расшвыривая вокруг себя налипшие на шерсть комки снега, а в следующее мгновение вновь покатился по белому покрову, сбитый с лап немаленькой тушкой звезданутого на всю башку египетского котика. Цепляясь когтями за черную лоснящуюся шкуру, Тескатлипока утянул египтянина за собой и после непродолжительной кошачьей возни ацтек, изловчившись, отпрыгнул в сторону и возмущенно зашипел, вздыбив шерсть на загривке. Придурковатая египетская зараза, впрочем, не стала дожидаться театрализованного ацтекского маски-шоу, а драпанула, задрав хвост, вверх по склону, то и дело увязая лапами в рыхлом снегу. Не долго думая, Тескатлипока ломанулся следом, настигая в прыжке вконец оборзевшего египетского кота и смачно впиваясь зубами в болтающийся перед глазами, точно психически-нездоровая черная змея, кошачий хвост.

[AVA]https://img-fotki.yandex.ru/get/5905/95274485.5/0_df347_ea94adf9_orig[/AVA]Кошачий хвост, конвульсивно дернувшись, выскользнул из пасти, чиркнув по зубам и оставив после себя налипшие на язык жесткие черные ворсинки – пустынная зараза, обратившись котиком, на радостях никак полинять решила. Умные кошачьи волосы не иначе как, охренев от внепланового приступа ебланизма в божеской головушке, вознамерились под шумок эту самую головушку покинуть. Уклоняясь от боевой взбесившейся сосиски, по совместительству божественного хвоста египетского котика, Тескатлипока пригнулся, поджимая лапы, и резким толчком отпрыгнул в сторону. Гримасничая, брезгливо ворочая языком в пасти и отчаянно пуская слюни, бог ночи возмущенно рявкнул и принялся отплевываться от налипшей во рту шерсти. Получалось скверно и, бросив это гиблое дело, ягуар сунул морду в сугроб, раздраженно фыркая и разбрасывая вокруг себя рыхлый снег вперемешку с собственными соплями – воистину достойное бога поведение.
Пребывать в звериной шкуре, в самой что ни на есть животной ипостаси оказалось в очередной раз совсем нехитрой затеей, хотя бы даже Тескатлипока давно не забавлялся подобными развлечениями. Не претендующая на звание самой светлой божественной мысли идея драпануть ополоумевшим котейкой аккурат к кратеру недопроснувшегося вулкана вспыхнула в упоротых циклопическими глюками мозгах ослепительной кислотно-зеленой вспышкой; под хвостом в тот же миг навязчиво засвербело – и все эти затейливые метаморфозы разом оформились в сознании в четкое и однозначное желание. А собственным желаниям ацтек противиться не любил, напротив – всякий раз возводя в абсолют даже самые свои нездоровые хотелки.
Прожевавший наконец чужую шерсть ягуар ломанулся следом за шизоидной пустынной сволочью, лавируя между сугробов и щурясь от беспрестанно летевших в глаза снежных ошметков и мелкого каменного мусора, который египетское чудовище гребло лапами не хуже бульдозера. Парой размашистых прыжков Тескатлипока ушел в сторону, ныряя с каждым новым скачком всей своей кошачьей тушкой в нетронутый снежный покров и выпрыгивая, подобно ошалевшей лисе, затеявшей внеплановую мышиную охоту в условиях угрозы схода лавины. О возможной лавине, к слову, ни один из божественных котиков, очевидно, не задумывался – тронувшиеся своим плохоньким кошачьим умишком ягуары мчались вверх, то и дело радостно повякивая и не шибко разбирая дорогу: сшибали на пути камни; перепрыгивали зияющие чернотой провалы, остервенело царапая когтями по льду; на полном ходу влетали моськами в рыхлую снежную подушку, резво выныривая и возмущенно отфыркиваясь, точно взбесившиеся йети.
Окончательно взмыленные после бешеной гонки, с вздыбленной на загривке мокрой от снега шерстью и горящими безумием глазами боги-ягуары, вывалив языки, наконец, расхаживали по кромке вулканического кратера, изредка поглядывая то друг на друга, то на вздымавшееся к небу белесое облако водяного пара. Земля с глухим монотонным гулом мелко вздрагивала под лапами, постепенно нагреваясь и подтапливая снежные шапки на склонах. Здесь, на вершине ни льда, ни снега уже не было и в помине – только голый черный грунт, испещренный затейливой сетью застывших лавовых лабиринтов.
Глядя на пробивающийся сквозь белый столб пара черный песчаный вихрь, ацтек утробно заворчал и повернул голову, встречаясь взглядом с кошачьими глазами Сета. Пятнистый ягуар, яростно оскалившись, издал громкий протяжный рык. Ацтек вновь чувствовал себя богом – нет, разумеется, он и прежде не переставал им быть, но теперь, стоя на краю кратера вулкана и почти физически осязая разгоравшийся под лапами где-то в недрах горы нестерпимый, выжигающий все на своем пути первобытный жар, он удивительно остро ощущал, как дикая неудержимая сила бога стихий горячей волной разлилась по его звериному телу – от усов до самого кончика хвоста. Тескатлипока опрометью метнулся в сторону, вздымая за собой облачко черной пыли, и запрыгнул на замурованный застывшим лавовым потоком валун. Ацтек наклонил голову, злобно зашипев на ни в чем не повинный камень, царапнул пару когтями твердую породу – и камень под лапами ягуара тотчас же покрылся мелкой сеткой тонких красноватых трещин. Стоило лишь соскочить вниз, как огромный валун с грохотом взорвался снопом палящих искр и раскаленных каменных обломков. Шипящей рекой вязкий огненный поток устремился вниз по склону, смешиваясь с расплавленной грязью и мгновенно нагревая окружающий воздух сразу на несколько десятков градусов. Радостно подскочив к Сету, Тескатлипока издал победный рык и, задрав трубой хвост, ломанулся по периметру кратера.

[AVA]https://img-fotki.yandex.ru/get/5905/95274485.5/0_df347_ea94adf9_orig[/AVA]Два ополоумевших диких кота, гоняющих наперегонки по вершине плюющегося пеплом вулкана – с точки зрения непреложных законов природы, это не тянуло на нормальность ни в каком виде, даже с поправкой на последствия злоупотребления кактусами. Обыкновенно животные, почуяв опасность, старались заблаговременно унести ноги подальше от очагов поражения. Однако парочка ужаленных под хвостами котиков к числу рядовых представителей простой четвероногой братии в данный момент могла быть отнесена лишь по внешним признакам, да и то исключительно со стороны филейной части.
Тескатлипока размашистыми прыжками радостно летел вперед, заставляя потревоженный вулкан сильнее вздрагивать, выбрасывая из кратера все новые порции пепла. Окружающий воздух с каждой минутой нагревался сильнее, обволакивая пространство зыбким подвижным маревом. Где-то далеко внизу, у подножия дымящегося холма люди-муравьи, охваченные паникой, в срочном порядке организовывали эвакуацию. Вероломный Эль Попо никогда не засыпал сном мертвеца, но всегда дремал вполглаза, готовый при первой же удобной возможности вновь взглянуть на этот бренный мирок открыто и не таясь. Ацтеку не было дела до ошалелых людишек – это был уже не его народ, но отравленное христианской заразой сборище благопристойных ушлепков. А что до земли – земля стерпит все. Этот мир умирал уже четыре раза, но вновь и вновь возрождался из пепла. Тескатлипока был готов пожертвовать им и в пятый, без всякой задней мысли, лишь повинуясь собственной сиюминутной прихоти, взыгравшей под хвостом на фоне возросшей силы, что настойчиво давала о себе знать и отчаянно рвалась на волю с каждым новым прыжком.
По следам ошалевшего ягуара образовалось еще несколько разломов, тут же засочившихся красно-рыжими ручейками жидкого огня. Божественная энергия первобытной деструктивной природы яростно пульсировала в висках, незримым разрушительным потоком вытекала сквозь подушечки кошачьих лап, сотрясая землю, заставляя вскипать застывшую в недрах лаву. Лысые черные склоны Эль Попо расцветали мелкой сетью причудливых огненных узоров, а пятнистый кошак, меж тем, вперившись взглядом в дымящий кратер, гипнотизировал вылетающие с шипением клубы пара потемневшими глазами. Кошачьи зрачки расширились, почти полностью заполняя матовой чернотой желтую радужку. И ничего. Вулкан натужно чихал ошметками пепла, давился клубами сизого водяного пара, но на этом представление оканчивалось. Тескатлипока чувствовал, как его сила впустую уходит в землю, смешивается с черной грязью, стекает мутными ручейками вслед за тонкими лавовыми лентами вниз по склону. Бог ночи тихо рычал, скрипя зубами от слепого бессилия, а ебучая гора продолжала беззастенчиво фыркать паром и глумиться над смешным хвостатым ацтеком, что в данный конкретный момент серьезно рисковал попробовать себя в роли жареного котика.
Тескатлипока раздраженно огрызнулся, когда чужие челюсти сомкнулись на его собственном хвосте – только пустынной паскуды не хватало для полного счастья. Ацтек с досады едва не впился когтями в блядскую черную рожу, а пресекло неудержимый порыв праведного возмущения лишь неожиданное ощущение заструившейся по телу энергии. Чужая сила проникала извне, вновь наполняя все существо растерянным было воодушевлением, одновременно гася гнев и распаляя жестокий азарт, помноженный на хлещущую фонтаном жажду разрушения. С тем же самым чувством плещущего через край восторга от предвкушения кровавой расправы и затаенного трепета от осознания исключительности момента несения первородного пиздеца в массы Тескатлипока, затерявшись в толпе таких же раззадоренных пятнистых котов, смачно терзал клыками тушки первых людей-великанов.
Ягуар прищурился, ощерившись в безумном оскале, и резко дернул хвостом, словно давая понять обнаглевшей египетской заразе, что даже столь щедрый подарок не может служить оправданием гнусных плебейских замашек в отношении особо ценных и пушистых частей царственного тельца. Картинная демонстрация уязвленной кошачьей гордости, впрочем, была тотчас же прервана самым бесцеремонным образом. Ацтек едва удержался, чтобы в отместку не оттяпать зубами черное мохнатое кошачье ухо, но вулкан вновь в треском выпустил в воздух струю пара – и ацтекский кошак живо забил на факт существования пустынной скотины.
Глухо зарычав, Тескатлипока подорвался с места и рванул со всех лап прямиком к кратеру. С каждым новым прыжком земная порода раскалывалась, расходясь широкими трещинами, из которых выплескивалась раскаленная лава. Нестерпимый жар горячими парами поднимался в воздух, а ягуар скакал по ломаной траектории, цепляясь когтями за камни и петляя меж огненных лавовых рек. Тескатлипока резко затормозил почти у самой кромки кратера, взрывая лапами землю; замер на несколько секунд, переводя дух и неотрывно сверля взглядом клубившийся столб пара. Вздыбив на загривке шерсть, ягуар припал на лапы, склоняясь почти к самой земле, и свирепо зашипел, срываясь на протяжный разъяренный рык. Земля под ногами заходила ходуном – и бог, не отрывая остекленевшего взгляда от постепенно рыжеющих клубов пара, попятился назад. Ацтек запрыгнул на торчащий из земли камень и вновь зарычал, глядя на бушующий вулкан. И Эль Попо, пару раз кашлянув искрами багрового пепла, наконец, взорвался взметнувшейся было к небу и тут же разлившейся по склону огненно-рыжей волной. Кошак радостно подпрыгнул на месте, довольно дернув хвостом, и метнулся в сторону, старательно уворачиваясь от бурлящего потока жидкого огня.

[AVA]https://img-fotki.yandex.ru/get/5905/95274485.5/0_df347_ea94adf9_orig[/AVA]Ошалевшие людишки с глазами, полными ужаса, беспорядочно сновали по улицам города подобно обитателям потревоженного термитника. Что двигало людьми, селившимися у самого подножия чутко дремлющего сейсмического монстра, Тескатлипока упорно не понимал. И если в прошлом излишнюю опрометчивость еще можно было списать на банальную неосведомленность широких масс об опасности долгоиграющих процессов в недрах земной коры (хотя мудрецы существовали во все времена), то подобный пофигизм в отношении природных явлений при нынешней, как это модно сейчас называть, образованности и развитости технического прогресса попросту не поддавался логическому объяснению. Люди судорожно метались по узким улочкам, хаотично швыряли в припаркованные на дорогах машины скудные пожитки, сталкивались друг с другом, в сердцах матерились, понося последними словами все силы природы, всуе поминая святых – тех самых скорбных чужаков в дрянных обносках, имена которых выкрикивали паскудные заморские ублюдки, что вырезали в свое время, как скот, некогда живший в этих землях индейский народ. И Тескатлипока радостно несся по улицам, подгоняемый давно позабытым воодушевлением и взбудораженным вулканом, беспрестанно извергавшим за спиной лавовые потоки. С победным рыком ягуар наскакивал на случайную, подворачивающуюся на пути жертву и, яростно оскалив пасть, без промедления разрывал челюстями человеческое горло – и в тот же миг пятнистая кошачья морда, едва лизнув языком еще теплую кровь, отворачивалась от умирающей в агонии жертвы, теряя всякий интерес к своей добыче. Люди цепенели от страха, наблюдая, как огненно-красные раскаленные ручьи исполинскими змеями сползают в долину со склонов Эль Попо; они в панике разбегались от двух ошалелых диких котов, невесть откуда взявшихся посреди городских кварталов и с упоением терроризировавших местное население.
Звериные инстинкты окончательно взяли верх – и ацтекский боженька, вернее большой пятнистый кошак, в шкуре которого тот находился, почуяв свежую кровь, щедро сдобренную в одночасье захлестнувшими город волнами страха, начал бессмысленную охоту на охваченную безумием добычу – не ради утоления голода и даже не ради убийства как такового, но лишь в угоду проснувшемуся жестокому азарту, подогреваемому массовой истерией. Тескатлипока убивал не со злости и даже не и мести – по крайней мере, сейчас. Он безжалостно трепал людские тела просто потому, что мог и хотел.
Очередная жертва, захлебываясь слезами и давясь христианскими причитаниями, замаячила в поле зрения бесноватого бога. Ягуар припал на лапы, не сводя взгляда солнечно-желтых глаз с потенциального смертника. Черный кончик хвоста возбужденно подрагивал, кошак начал в нетерпении переступать на месте задними лапами, вот-вот готовясь сделать решающий прыжок. Неуловимо короткие доли секунды, одно молниеносное размашистое движение – и теплая кровь снова заструится по языку, окрашивая пятнистую ягуарью морду сюрреалистическими красными мазками. Ацтек прыгнул, уже предвкушая то неповторимое ощущение ускользающей из-под лап жизни, когда проносится мгновение, тело сводит последней судорогой – и остается лишь плоть. Каково же было разочарование раззадоренного ацтека, когда топтавшееся ранее поодаль египетское йобушко метнулось черной тенью перед самым носом индейца, оставляя тому лишь возможность клацнуть зубами бестелесный воздух. Тескатлипока даже не сразу понял, что произошло: замер на месте, недоуменно таращась по сторонам. И пока божьи озадаченные мыслишки силились наполнить осмыслением кошачью головушку, под ноги с липким чавканьем шмякнулась отгрызенная человеческая кисть. В тот же миг нарисовался и сам обладатель неописуемой широты душевной – и тут у ацтека окончательно сорвало башню. Пятнистый ягуар бросился с гневным рыком на своего черного собрата, мгновенно повалив того на асфальт и, не замечая яростного сопротивления со стороны своего четвероногого противника, принялся драть когтями и кусать черную мохнатую шкуру. Кошачий клубок возился, грозно рыча и возмущенно вякая, посреди городской дороги, благополучно выслав к чертям и бушующий неподалеку вулкан, и бежавших врассыпную людишек.
Ошизевшие и вконец растерявшие остатки разума боженьки нещадно лупили друг друга тяжелыми звериными лапами, щедро одаривая не менее болезненными укусами внушительных кошачьих клыков. Разумеется, они не удосужились оглянуться по сторонам, пока терзали шкуры друг друга, иначе бы непременно заметили подоспевшую полицейскую машину и фургон санитарно-ветеринарной службы. В следующую же секунду кошачья драка была прервана парочкой метких выстрелов. Тескатлипока лишь почувствовал, как что-то острое с силой ударило в бочину, пробив плотную шкуру, и вонзилось куда-то в мышцу. В следующее же мгновение силы стремительно начали покидать кошачье тело бога. Движения сделались ломаными и рассинхронизированными. Лапы вяло разъехались по асфальту – и пятнистый кошак с застывшим на окровавленной морде недоумением рухнул безвольной тушой на землю. Сознание окончательно померкло – и боженька позорно вырубился.