Еще осень, но воздух уже наполнен морозной свежестью. Эльбрус на юге виден все яснее и яснее, а его белая шапка опускается все ниже и ниже.
Кавказ.
Место, где звезда со звездой говорит, воздух пахнет и мятой, и медом с горьким привкусом горных цветов.
Лейла сделала глубокий вдох и осмотрелась. Даже полуразрушенный город вписывался в эти величественные пейзажи. Все вписывалось в них: и руины древних крепостей, и православные кресты, и запах крови, и горящая резина... Девушка прикрыла глаза ладонью, смотря поверх разрушенных домой туда где в дымке, горящих скважин, за горами скрывалось солнце.
А вокруг красиво до противности.
- Сюда бы отдыхать, - тихонько сказала Лейла.
- Что?
От мужского голоса практически под самым ухом она подскочила.
- Говорю сюда отдыхать бы...
- Так и отдыхать приезжали по путевкам, - ответил кто-то позади нее.
А еще кругом тихо.
После ночной перестрелки противно тихо. В ушах еще звенят канонады, залпы гранатометов и крики раненых и все же... Все вокруг кажется живым.

БТР остановился лихо с небольшим подскоком на месте у самого лазарета, заставив отдыхающих девчонок-медсестер захихикать.
Затишье.
Лейла спрыгнула с брони легко, по-кошачье. Длинная коса хлестнула ее по груди и осталась лежать. Спать-спать - билась единственная разумная мысль в ее голове, пока не вошла в приемную. Запах лекарств, крови и болезни забил легкие. Вот здесь, сейчас, Кавказ закончился и началась война. Девушка обвела помещение уставшим взглядом и вздохнула.
Вдох заменил ей мат. А матерится хотелось. Очень сильно. Третья неделя боевого дежурства, не сна, не путевой еды, ночью зуб на зуб не попадает и смерть.
- Кто? - одними губами спросила она, кивнув на два граненных стакана, накрытых кусками черного хлеба.
- Заева и хирург тюменский, - ответили ей.
Катю Заеву Лейла не знала, как и молодого врача - в лицо то да, а вот близко - нет. Они тоже были к патрулю приписаны.
- Пациенты, - продолжила Лейла расспроса, умываясь и дезинфицируя руки.
- Ночью сбили вертолет. К нам привезли экипаж, - девушка провела рукой по засаленным русым волосам, сглотнула. - Спасли всех. Пилоты молодцы.
Лейла подняла темную бровь в немом вопросе.
- Посадили пылающую машину, точнее ввинтили ее в землю, но все живы остались. Правда, это...
Медсестра замялась.
- Мы, честно, уже умаялись с одним из пилотов. Больно он... Активный, что ли.- На нее посмотрели из под ресничек. - Хметджалиль, ты б это... Не могла бы его угомонить?
- Угомонить?
Нет, не первый раз ей медсестры спихивали особо "буйных", но сегодня что-то шоду.
- Вы что ему снотворного влепить не можете?
- Не положено...
Ах, да...
Хметджалиль посмотрела на коллегу и протянула руку за картой:
- Который, Ась?
- Который Раевский. Самый болтливый.
"Кто бы сомневался?!"
Медсестра улыбнулась коллеге и, перелистывая на ходу карту "хулигана", пошла к палате. Старое барачное здание имело длинный коридор по обе стороны от которого были расположены палаты. В шестнадцатой и был обнаружен хулиган.
- Меня выписывают? - встретил Никита медсестру и моментально заткнулся, когда та подняла на него уставший взгляд. - Выглядишь хреново, - констатировал он сразу же, - но красавица.
Не то было у медсестры настроение, чтобы ставить парня на место с ходу, поэтому Никитку осадили взглядом и прошли к его соседу.
- Привет, Федя. Как самочувствие?
Молодой парнишка, от силы лет двадцати, посмотрел на Лейлу веселым взглядом полным чертят и смешинок:
- Домой охота, Лейла,- он поймал укоризненный взгляд и откинул одеяло. - Болит зараза. Нет ее, а болит.
Вот что ему ответить?
Девушка осмотрела культю. Давно уже она ничего не чувствовала при виде ран и боли.
- Скоро отправят домой...
И пошла к другому парню, такому же медику как и она. Он спокойно спал, а вот его сосед буйствовал:
- Свободу - свободу, попугаю, - а как только Лейла обратила на него внимание уставился на нее свои голубыми глазами. - Когда выпишут?
- Вас только вчера про оперировали. Лежите.
Никита посмотрел на нее расфокусированным взглядом и Лейла заглянула тут же в его медкарту. Парня держали на сильнейших обезболивающих, так что удивляться его странному состоянию она перестала.
- Так это было вчера, - все тараторил Никита. - А сегодня уже все хорошо. Готов танцевать с тобой, красавица.
- Джигит, блин.
- А то!
- Откуда же ты такой?
Лейла подкатила к его койке столик с перевязочными материалами.
- Пилот. Сам московский, - у парня была невероятно завораживающая улыбка, даже если она рождалась под действием медикаментов. - А ты?
- Казань.
Никитку осторожно приподняли, усадили и начали снимать бинты.
- Как попал л нам? - Лейле нужно было отвлечь парня, чтобы не мешал ей работать, а при такой близости это было тяжко. Никита льнул к ней. Или она к нему.
- Мою вертушку сбили, - и пожал плечами, за что и поплатился. Резкая боль прошила тело. - Ой... Ой! Руки холодные.
Медсестра хихикнула и Никита замер. Даже его затуманенный мозг распознал в замученном создание что-то большее, а когда Лейле пришлось прижаться к лейтенанту, чтобы поймать сбежавший рулончик бинта, он с удивлением понял, что у девушки шикарная грудь.
- Тебя согреть? - тихо поинтересовался пилот, так что могла услышать лишь она одна.
Его одарили тяжелым взглядом и "случайно" нажали на шов. Никита сморщился.
- Понял...
Но Лейла знала, что это не так.
Перевязка превратилась в маленькую пытку. Никита не хотел сидеть смирно, болтал без умолку, так что под конец Лейла поставила ему снотворное.
Их следующая встреча была уже поздней ночью.

Хметджалиль разбудили около полуночи - у ее подопечного поднялась температура. Еще полусонная девушка пошла в палату к Раевскому и хотя градусник и показывал добрые 37,5°, парню не мешало это болтать.
Болтали они практически всю ночь обо всем и не о чем, только Лейла тихонечко смеялась. Никита самой простой шуткой, бородатым анекдотом вызывал у нее смех и это грело.
А затем все пошло вверх дном. Объявили общий сбор персоналом, на котором был озвучен приказ о передислокации госпиталя. Этой же ночью приготовлениями и занялись.
Что-то объяснять пациентом было некогда, но поскольку в палате с Раевским лежали еще двое Хметджалиль успела на скорую руку поведать последние новости.

Первыми Лейла отправила Федю с Александром, что был до сих пор без сознания, а затем пришла очередь и Никиты. Лейла сняла капельницу и собиралась уходить, но Никита поймал ее за руку и потянул на себя. В его еще расширенных зрачках прыгали чертята, от которых медсестра захотелось спрятаться. Ей вообще хотелось держаться подальше от лейтенанта. Что-то было в нем, что заставляло ее вытягиваться в стойку суриката и следить за каждым словом и каждым действием, и в тоже время смеяться над шутками и льнуть к парню.
- Пусти, - процедила она, пытаясь вывернуть свою руку из его хватки.
Не получилось.
Хоть и раненный, под действием медикаментов, но Раевский был сильнее.
- Поцелуй.
Лейла не сразу поняла о чем ее попросили и замерла. Этой секунды Никитке хватило, чтобы притянуть девушку к себе на койку и обхватить ее лицо своими ладонями.
- Обалдел что ли, лейтенант! - зашипела Лейла. - Пусти.
- Поцелуй, - твердо повторил Раевский. - Я тебя после войны найду.
- Собрался перецеловать всех девиц?
Язвить Лейла никогда не умела, но сейчас не особо понимала к чему это летчик клонит.
- Сама сказала, отойду от мешанины и мало что вспомню, а тебя я хочу запомнить...
Девушка открыла рот, но ничего не смогла сказать, так что пришлось его закрыть.
- Раевский, ты идиот, - констатировала она тут же.
Ее руки легли на мужской затылок, пальчики зарылись в маленькие кудряшки и, прикрыв глаза, Лейла склонила голову, накрывая губы мужчины своими.
Губы Никиты были колючими от запекшейся на них крови и обветренной кожи, но неожиданно сладкими. Она тихонечко вздохнула.
Неожиданно.
Ее язычок скользнул по Никиткиным губам, дразня, а потом Лейла прихватила нижнюю и осторожно начала ее посасывать.
Невероятно.
Раевский распахнул глаза, приоткрыл рот и Лейла тут же углубила поцелуй.
Не правильно.
И мир исчез. Остались лишь они одни. Химия сошлась. И уже не девушка, а Никита целовал ее, ласково и жадно, надеясь, что она не права и он будет все помнить. Ведь не возможно забыть такую.
Нельзя забыть худощавую, но стройную фигурку с шикарными длинными ногами и пышной грудью. Нельзя забыть эти большие темные глаза на смуглом лице...
Нельзя.
Лейле с трудом удалось оторваться от губ пилота. Глаза еще были закрыты и Никита любовался с легкой улыбкой на губах острым контурам женского личика.
- Тебе пора, - услышал он и отвел взгляд от манящих губ медсестры, кивнул. - Может увидимся...
Лейла ввела Раевскому последнюю дозу снотворного...

Пилота забрали одним из последних и Хметджалиль уехала из госпиталя только после него. Через двадцать минут здание превратилось в пыль, попав под перекрестный огонь, а еще через полгода Лейле перестал сниться красавец-пилот, еще через полгода она забыла его. Совсем...